Безусловно, со смирением все будет мило сердцу, и ежели в супе окажется червячок, смиренный монах или мирянин по ситуации, как правило, промолчит, чтобы не обидеть брата, а также потому, что он смирен. Но смиренный игумен по любви к брату-повару может поставить такового на поклоны, поскольку он отвечает за всю братию. Одно - касаемо лично человеку, другое - касаемо других.

И действительно, как пишет еп. Вениамин, радостно-печальное состояние души предполагает неизменение своего душевного настроя в случае, если в тарелке появился червячок. Либо когда сыр оказался с червячками. Правда, подвижник может и отказаться, что и делал старец Ефрем Филофесйский с остальной братией. Никто есть червячка не заставляет.

Отвечу за Машу. Говоря о старцах, тем паче святых, не стоит употреблять в их отношении такие выражения: "выходки", "как умел - так и жил" и проч. Если вы чего-то не понимаете, не лучше ли оставить решение своего вопроса "на потом", чтобы не пришлось жалеть за слова, сказанные с запальчивостью или обидой.

Что тут сказать? У пастыря, в том числе старца, задача стоит одна, - спасти ближнего. Бог вручает ему души человеческие, и он их ведет. Вообще, духовники и старцы не утрачивают черт своего характера, индивидуальности и в своих действиях сообразуются с тремя вещами: 1) наклонностями, характером, опытом и духовным возрастом пасомого, 2) собственными наклонностями, опытом, характером и возрастом духовным, 3) конкретной ситуцией (монастырь или мир, мир или война, остров или материк и проч., и проч.). Следует понимать, что методы пастырской и старческой работы очень различаются и серьезно зависят от вышеописанных трех вещей. Методы не имеют самостоятельного значения, но зависят от цели.

Далее. Ни пастыри-духовники, ни старцы не застрахованы от ошибок. Если ошибки очень серьезны, скажем, ересь, раскол, тяжкие нравственные грехи, пасомому лучшеотойти от пастыря. Если ошибки не столь серьезны, они исправляются пастырем либо совместно пастырем и пасомым. Как правило, греховное поражение нашего естества столь велико, что нам необходимы радикальные средства. Такие радикальные средства предлагает либо старец/духовник, либо Сам Господь. Ибо болезни, скорби наши и наших ближних напрямую связаны с теми целительными средствами, которые дает нам Господь.

Да что вы говорите?! А как же вериги, пост, зной, как же проживание в пещерах тысяч подвижников, для которых страдание тела было ничто в сравнении с любовью Христовой? Более того, для многих древних и некоторых современных подвижников страдание тела было необходимым условием для познания своей немощи, своего ничтожества, и только через эти страдания Господь даровал великую благодать. Более того, сама по себе благодать необходима пастырю для помощи ближним, для молитвы о всем мире.

Дорогая Ольга, да Вы книгу-то читали?! Там материала настолько много, что можно составить достаточно твердное мнение: старец Иосиф не был юродивым, он прошел многие пути, но этот не был для него в данном случае необходимым. Другое дело - Афанасий. В его духовном делании имелись черты юродства, но только черты, что старец и отметил в своей реплике об Афанасии (не помню, он, кажется, родной брат старца, а Харалампий, кстати, племянник старца Арсения и его же крестник): издать сборник анекдотов. Эта шутливая фраза означает, кроме прочего, также доброе, любящее несогласие с крайностями подвига Афанасия.

Они не пророчествовали, не ходили погородам. Но их подвиг в этом не состоял, смотрите, старец годамине выходил из своей кельи, принимал затвор, а по временам паломничал погроре с целью духовного подвига. Каки у многих старцев, у Иосифа Исихаста множество пророчеств, проявлений прозорливости. Он духовно окормлял несколько женских общин на континенте, для чего бывал изредка там лично, а чаще - писал письма. Более того, ученики старца и ученики учеников возглавили шесть из двадцати афонский монастырей, а это численно примиерно равно всему российскому монашеству, вместе взятому. В годы старца на Афоне был упадок в численном выражении и духовном устроении афонского монашества, после него начинается духовное возрождение. Недавно прославленный преподобный Паисий (Эзнепидис) поначалу полагал старца прельщенным, только в 70-х годах он осознал свою ошибку и покаялся в ней, когда почитал сборник писем Исихаста.

Людям нравится Господь, все червячки вполне себе имманентны. На них никто из подвижников не обращает внимания. А вот для нас ничтожные червячки являются серьезным преткновением, что и показывает данная тема. Червяки совершенно не вписываются в образ розового и комфортного христианства, каковое угрожает обрести все новых и новых своих адептов.

Вериги, пост, столпничество - накладывают ограничения на тело, позволяют избавиться от ненужного (хоть я не все такие методы одобряю). А вот что делает питие гнилой воды?

А питие гнилой воды по моему мнению, доказывает насколько крепка и непоколеблема вера в Бога была у этих людей, они жили в буквальном смысле по учению Господа Иисуса Христа, полагаясь на Его слова: Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы.

Сюда же можно отнести и случай с волком на горной тропе

Разве что так. Да, аргумент принимается.

А вот случай с волком не выходит за рамки зоопсихологии. Громкой молитвой старец попросту напугал животину, и дело тут не в ней, а во внезапных звуках.

А по моему мнению похоже на китайских комсомольцев: чтобы преодолеть трудности их надо создать. При наличии нормальной воды пользоваться протухшей и считать это угодным Богу? Сомневаюсь.
А вообще это греки и мы их не всегда понимаем. Нашим патриархам при жизни памятники не ставят а у греков в этом нет ничего зазорного.

Плесень это не червяк. Просфоры с плесенью не каждый съест, а вот пармезан едят так что за ушами трещит. Есть сыр с плесенью это тоже признак смирения?

Не знаю почему они пили эту воду, если точнее, то ее пил кто-то один из отцов, ну может у него такая степень юродства была, остальные пили нормальную воду, на ней же и готовили, воду из бочки со змеями брали только для полива двух апельсиновых деревьев. Кстати, воды там поблизости не было, за ней ходили с бидонами куда то далеко, по очень тяжелой горной каменистой тропе, каждый раз рискуя не только здоровьем, но и жизнью. Еды у них там тоже не было,на камнях не росло ничего, кроме какого то кустарника, и еда, и вода давались им очень тяжело, носили издалека, все на себе, потому что там не могли ходить даже вьючные животные. Поэтому не так уж и удивляет что них хранились червивые сухари времен Ноя и сыр, который и топором не разрубишь. Камень, обезжиренный, червивый. Кто знает, какого века он был?

А как же "не искушай Господа"?

Парадокс: те кто этих монахов и послушников ставит в пример и пишет о них, сами почему то их примеру не следуют.

Я их в пример не ставлю а констатирую факты, изложенные в книге

Крымский, вас снова понесло? Остановитесь, оглянитесь, сколь прекрасна обочина, сколь милосерден Господь, открывающий пред вами высшие смыслы бытия. Быть может, тогда и "бабы в монастыре" престанут вас тяготить, и подвиги великих подвижников нашего времени откроют нечто, противоположное зависти, осуждению. К примеру, детскую радость перед простотой монаха Афанасия, удивление пред самоотверженными поисками духовного делания Франциска, - будущего схимонаха Иосифа Исихаста.

Между прочим, его путь был в чем-то схож с путем преподобного Силуана Афонского, преподобного Паисия Нямецкого.