Возлюбленные дети,
здравие и апостольское благословение.

Среди многочисленных прославленных гениев, которыми может похвастаться католическая вера, которые оставили бессмертные плоды особенно в литературе и искусстве, помимо других областей знания, и перед которыми цивилизация и религия вечно в долгу, выше всех стоит имя Данте Алигьери, шестисотлетие со смерти которого скоро будет отмечено. Вероятно, никогда его высочайшее положение не было признано так, как сегодня. Не только Италия, справедливо гордящаяся тем, что дала ему рождение, но и все цивилизованные нации готовятся с помощью особых комитетов учёных отметить его память, чтобы весь мир мог воздать честь этой благородной фигуре, гордости и славе человечества.

2. И, конечно, мы не можем уклониться от этого всеобщего согласия добрых людей; скорее, мы должны возглавить его, так как Церковь имеет особое право называть Алигьери своим.

3. Итак, так же как в начале нашего понтификата посланием к архиепископу Равеннскому мы содействовали восстановлению храма, где покоится прах поэта, так и теперь, чтобы положить начало кругу столетних торжеств, кажется весьма подходящим для нас говорить ко всем вам, возлюбленные дети, которые развивают литературу под материнским бдением Церкви, чтобы показать ещё яснее, чем до этого, тесное единство Данте с кафедрой Петра, и то, как хвалы, льющиеся на это выдающееся имя, неизбежно содействуют в немалой мере чести католической Церкви.

4. И прежде всего, ввиду того, что божественный поэт в течение всей своей жизни образцовым образом исповедовал католическую религию, он, конечно, желал бы, чтобы это торжественное поминание имело место, как это действительно и будет, под покровительством религии, и если оно будет проводиться в Сан-Франческо в Равенне, оно должно начаться в Сан-Джованни во Флоренции, к которому его помышления обращались в течение последних лет его жизни, с желанием быть венчанным поэтом в той самой купели, где он принял крещение. Данте жил в эпоху, которая унаследовала самые славные плоды философского и богословского учения и мысли, и передала их последующим эпохам с отпечатком строгого схоластического метода. Среди различных течений мысли, распространённых и тогда среди учёных, Данте причислял себя к ученикам того князя схоластики, столь выдающегося ангелическим характером ума, святого Фомы Аквинского. От него он получил почти всё своё философское и богословское знание, и, в то время как не пренебрегал никакой ветвью человеческого знания, в то же время облильно пил из источников Священного Писания и Отцов. Таким образом он научился почти всему, что можно было знать в его время, и особо питался христианским знанием, именно в эту сферу религии он вошёл, когда задался целью трактовать в стихах о столь обширных и глубоких вещах. Так что в то время как мы восхищаемся величием и силой его гения, мы должны признавать также ту меру, в которой он черпал вдохновение из божественной веры, посредством которой он смог украсить свои бессмертные поэмы всеми светильниками богооткровенных истин, а также блеском искусства. Действительно, его Комедия, которая заслуженно стяжала имя Божественная, в то время как использует различные символические образы и описывает жизнь смертных на земле, имеет своей истинной целью прославление справедливости и провидения Бога, Который правит миром сквозь время и всю вечность, и наказывает и вознаграждает деяния отдельных лиц и человеческого общества. Именно таким образом, в соответствии с божественным откровением, в этой поэме сияет величие Бога Единого и Троичного, искупление человеческого рода, произведённое Словом Божьим, ставшим Человеком, высшая любящая доброта и милосердие Марии, Девы и Матери, Царицы Небесной, и, наконец, слава в вышних ангелов, святых и людей; затем ужасный контраст этому, мучения нечестивых в аду; затем средний мир, так сказать, между небесами и адом, чистилище, лестница душ, предназначенных после искупления к высшему блаженству. Поистине изумительно, как он сумел вплести во все три поэмы эти три догмата с истинно разработанным замыслом. Если прогресс науки позднее показал, что эта концепция мира не покоилась на надёжном основании, что сферы, воображаемые нашими предками, не существуют, что природа, число и течение планет и звёзд в действительности не таково, как о них тогда мыслили, всё же остаётся фундаментальный принцип, что вселенная, каков бы ни был порядок, который поддерживает её в её частях, является делом творения и хранит след Всемогущего Бога, Который движит и правит всем, и Чья слава risplende in una parte piu e meno altrove; и хотя эта земля, на которой мы живём, может и не быть центром вселенной, как одно время полагали, она была сценой первоначального блаженства наших прародителей, свидетелем их несчастного падения, а также искупления человечества через страдание и смерть Иисуса Христа. Поэтому божественный поэт изобразил тройную жизнь душ, как он воображал её, таким образом, чтобы озарить светом истинного вероучения проклятие нечестивых, очищение благих душ и вечное счастье блаженных до окончательного суда.

5. Но среди истин, которые сияют в тройной поэме Алигьери, как и в других его трудах, мы полагаем, что для людей нашего времени могут служить научением эти. То, что христиане должны проявлять величайшее благоговение к Священному Писанию и принимать то, что оно содержит, с совершенным послушанием, он провозглашает, когда говорит, что "Хотя писателей Божьего Слова много, тем не менее есть только Один Диктующий, Бог, Который изволил показать нам Своё благоволение перьями многих" (Моn. III, 4). Славное выражение великой истины. Опять же, когда он говорит, что "Ветхий и Новый Завет, предписанные навечно, как говорит пророк, содержат "духовные учения, превосходящие человеческий рассудок", данные "Святым Духом, Который посредством пророков и святых писаний, через Иисуса Христа, Совечного Сына Божия, и через Его учеников открыл сверхъестественную истину, необходимую нам"" (Моn. III, 3, 16). И поэтому в отношении грядущей жизни "Это удостоверено истинным учением Христа, КОторый есть Путь, Истина и Жизнь: Путь потому что этим путём мы продвигаемся без препятствия к блаженству того бессмертия; Истина потому что Он свободен от всякого заблуждения; Свет потому что Он просвещает нас во тьме невежества этого мира" (Conv. II, 9). И не меньшее благоговение он проявляет к "тем достопочтенным Великим Соборам, в присутствии Христа на которых ни один из верных не сомневается"; и велико его уважение к "писаниям докторов, Августина и других, и если кто-либо сомневается, что им содействовал Святой Дух, то он или не видел их плодов, или, если и видел, то не вкусил" (Mon. III, 3).

6. Нет нужды напоминать великое благоговение Алигьери перед авторитетом католической Церкви, мнение его о власти римского понтифика, как основы всякого закона и установления этой Церкви. Отсюда прямое предостережение христианам: У вас есть Ветхий, Новый есть Завет, и пастырь Церкви вас всегда наставит: вот путь спасенья, и другого нет! Он ощущал затруднения Церкви как собственные, и, оплакивая и осуждая всякое восстание против её верховного главы, он писал следующее итальянским кардиналам во время пребывания в Авиньоне: "Для нас, которые исповедуют Того же Отца и Сына, Того же Бога и Человека, Ту же Мать и Деву; для нас, ради кого и ради чьего спасения было дано поручение, после троекратного Любишь ли ты Меня? Паси овец Моих; для нас, подвигнутых к плачу с Иеремией - но не над вещами, которые придут, а над вещами, которые есть - ибо Рим - тот Рим, в котором Христос, после всего древнего великолепия и триумфа, утвердил словом и делом мировую империю, и который также Пётр и Павел, апостол язычников, освятили самой своей кровью как апостольский престол - теперь вдовствует и опустошён; для нас столь же ужасное горе видеть это, как видеть трагедию ереси" (Epist. VIII). Для него римская Церковь - Святейшая Матерь, Невеста Распятого, а Петру, непогрешимому судии богооткровенных истин, причитается совершенное подчинение в вопросах веры и нравственности. Отсюда, как бы сильно он ни полагал, что достоинство императора происходит непосредственно от Бога, он всё же утверждает, что эту истину "не следует понимать столь строго, чтобы думать, что римский государь ни в чём не подчинён римскому понтифику, поскольку это смертное счастье в определённой мере подчинено счастью бессмертному" (Mon. III, 16). Поистине, прекрасный и мудрый принцип, который, если бы он соблюдался сегодня так, как это должно быть, принёс бы государствам обильные плоды гражданского процветания. Но, будет сказано, он нападал с ужасной резкостью на верховных понтификов своего времени. Верно; но против тех, кто расходился с ним в политических взглядах, и, как он полагал, были на стороне тех, кто изгнал его из его страны. Можно посочувствовать человеку, которого так била судьба, если, терзаясь душой, он временами разражается словами чрезмерного упрёка, тем более что, увеличивая его волнение, ложные утверждения делались его врегами, готовыми, как это всегда случается, давать дурную интерпретацию всему. Да и действительно, поскольку, через немощь смертных, ""мирским прахом даже набожные сердца необходимо должны быть загрязнены" (St. Leo M. S. IV de Quadrag), нельзя отрицать, что в то время были вопросы, по которым можно было порицать духовенство, и дух, стол преданный Церкви, как дух Данте, не мог не ощущать отвращения, в то время как мы знаем, также, что порицание исходило и от людей явной святости. Но, как бы он ни нападал, справедливо или несправедливо, на церковных личностей, никогда ему не изменяло уважение, долженствующее Церкви, и благоговение перед "ключами верховными"; и с политической стороны он установил правилом для своих взглядов "благоговение, которое хороший сын должен проявлять к своему отцу, послушный сын к своей матери, к Христу, к Церкви, к верховному пастырю, ко всем, кто исповедует христианскую религию, ради охраны истины" (Mon. III, 3).

7. Таким образом, так как он основал всю структуру своей поэмы на этих здравых религиозных принципах, неудивительно, что мы находим в ней сокровищницу католического учения; не только, то есть, сущность христианской философии и богословия, но и компендиум божественных законов, которые должны управлять конституцией и администрацией государств; ибо Данте Алигьери был не тот человек, чтобы утверждать, ради цели доставить бОльшую славу стране или удовольствие правителю, что государство может пренебрегать справедливостью и правом, которые, как он хорошо знал, являются главным основанием цивилизованных наций.

8. Чудесно, поэтому, интеллектуальное наслаждение, которое мы получаем от изучения великого поэта, и не меньше польза для учащегося, делающая совершеннее его художественный вкус и острее его рвение к добродетели, пока он хранит свой дух свободным от предубеждения и открытым для принятия истины. Действительно, в то время как нет недостатка в великих католических поэтах, которые сочетают полезное с приятным, Данте имеет исключительную заслугу в том, что, в то время как он пленяет читателя чудесным разнообразием картин, изумительно жизненным колоритом, высочайшей выразительностью и мышлением, он ведёт его также к любви к христианскому знанию, и все знают, как он открыто сказал, что составил свою поэму, чтобы принести всем "жизненное питание". И мы также знаем теперь, как, по благодати Божьей, даже в недавние времена, многие, кто был далёк от Иисуса Христа, хотя и не отвращались от Него, и изучали с любовью Божественную Комедию, начали с восхищения истинами католической веры, и закончили тем, что бросились с энтузиазмом в объятия Церкви.

9. ...

10. ...

11. А вы, возлюбленные дети, чей жребий содействовать образованию под магистериумом Церкви, продолжайте, как вы это делали, любить и иметь привязанность к благородному поэту, которого мы не поколеблемся назвать самым красноречивым певцом христианской идеи. Чем больше пользы вы извлечёте из его изучения, тем выше будет ваша культура, озарённая блеском истины, и сильнее и непринуждённее ваша преданность католической вере.

Как залог небесных милостей и нашего отеческого благоволения, мы даём вам, возлюбленные дети, от всего нашего сердца, апостолическое благословение.

Дано в Риме у Св. Петра, 30 апреля 1921, в седьмой год нашего понтификата".

http://www.vatican.va/holy_father/bened ... um_en.html