Подумал я, что такой темы у нас на форуме вроде нет. Пусть будет. И начнет ее проповедь о муравье. Итак:

ПРОПОВЕДЬ О МУРАВЬЕ

Однажды вечером, когда ужин закончился, и наступило время для вечерней молитвы, всей бурсой мы шли в храм. Пройти от столовой до церкви десять шагов. Но погода была ненастная. Осень, ветер и холодно. А в храме тихо, покойно. Как обычно, начали молитву. Все идет своим чередом. А после молитв, добровольно, но "по списку", студенты старших курсов произносят учебные проповеди. Первый раз всегда проблемно, хотя всех ты знаешь. От волнения многие забывали выученные речи, и пытались импровизировать. Доходило до курьезов и смешных случаев. Вроде: "мученика мучили, но он смеялся". Но старались не смеяться, ведь тебе тоже так придется. Когда не было проповедника, мог выступить ректор, или кто-то из начальства. Темно, светят только редкие свечи возле икон. Наша форма черного цвета. От этого еще темней. Дежурный воспитатель, отец Анатолий, начал свою проповедь. В тишине раздались слова батюшки:
— Темной-темной ночью, на черном-черном камне, ползет маленький-маленький муравей. Мы его не видим и не слышим. Но Господь слышит топот его ножек. Насколько же больше Господь слышит стук наших сердец… Аминь.
Эту проповедь я запомнил на всю жизнь.

Саша Бойко

Благослови Господь всех, произносящих такие лаконичные проповеди)

Отличная проповедь! И раздел хорош. Надо что-нибудь найти для него

Какая хорошая проповедь! Спасибо.

Одного мужчину попросили покрасить лодку. Он принес свою краску и кисти и начал красить лодку в ярко красный цвет, как его попросил владелец.
Во время покраски он заметил маленькое отверстие в корпусе лодки и тихонько починил его. Когда он закончил покраску, получил свою оплату и ушёл.
На следующий день владелец лодки пришел к маляру и протянул ему чек на сумму, намного большую, чем он получил накануне за покраску.
Маляр был удивлен. Он сказал:
"Но вы уже заплатили мне за покраску, Сэр!"
"Но это не за покраску. Это за починку отверстия в лодке."
"О! Но это было совсем маленькое служение... оно не стоит того, чтобы платить мне такую высокую сумму за что-то, такое незначительное."
"Мой дорогой друг, вы не понимаете. Давайте я вам расскажу, что произошло:
Когда я попросил вас покрасить лодку, я забыл упомянуть про это отверстие. Когда лодка высохла, мои дети взяли лодку и поехали на рыбалку. Они не знали, что там было отверстие в корпусе. Меня не было дома в то время.
Когда я вернулся и заметил, что они взяли лодку, я был в отчаянии, потому как помнил, что в лодке было отверстие. Представьте мое облегчение и радость, когда я увидел, как они возвращаются с рыбалки целые и невредимые.
Тогда я обследовал лодку и увидел, что вы починили отверстие!
Теперь вы видите, что вы сделали? Вы спасли жизнь моих детей! У меня нет достаточно денег, чтобы оплатить ваше «маленькое» доброе дело."
Так что, неважно кто, когда или как, продолжайте помогать, поддерживать, утирать слезы, внимательно слушать и тщательно чинить все "протечки", которые вы находите. Вы никогда не знаете, когда есть кто-то, кто нуждается в вас, или когда Бог преподнесет приятный сюрприз нам, за то, что мы кому-то помогли и были важными для кого-то.
По пути, возможно, вы починили многочисленные "отверстия в лодках" для нескольких людей, даже не осознавая, сколько много жизней вы спасли...

Неумеха

Один батюшка вообще ничего не умел. Не умел отремонтировать храм, и храм у него так и стоял пятый год в лесах. Не умел с умом заняться книготорговлей, выбить точки, запустить книжный бизнес. Не умел отвоевать себе домика причта или хотя бы помещения под воскресную школу.

У него не было нужных связей, щедрых спонсоров, десятков и сотен преданных чад, не было машины, мобильника, компьютера, e-mail’a и даже пейджера. У него не было дара рассуждения, дара чудотворения, дара прозорливости, дара красивого богослужения – служил он тихим голосом, так что, если стоять далеко, ничего не было слышно. И чего уж у него совершенно не было, так это дара слова, проповеди он мямлил и повторял всё одно и то же, из раза в раз. Его матушку было не слышно и не видно, хотя она все-таки у него была, но вот детей у них тоже не было. Так батюшка и прожил свою жизнь, а потом умер. Его отпевали в хмурый ноябрьский день, и, когда люди хотели по обычаю зажечь свечи – свечи у всех загорелись сами, а храм наполнил неземной свет.

Майя Кучерская

Одна раба Божия написала.

Вспомнилась история. Брат рассказывал: еду поздно вечером, вижу: лежит пьяный. А холодно, думаю: ведь погибнет, если я не вернусь, замёрзнет. Но пьяный. И совесть во мне говорит: ты христианин или нет? И я говорю: Господи, я бы сам ни за что не вернулся, ну только ради Тебя. Возвращаюсь. Поднимаю пьяного, усаживаю, расспрашиваю, куда его везти. Он немного отогрелся и развязно так говорит: а я вообще-то в Бога не верю... Я аж закричал на него: а кто, по-твоему, тебя сейчас домой везёт? Тот притих и дальше ехал тихо.

Как-то к архимандриту Павлу (Груздеву) приехало сразу пять священников. После службы о. Павел посадил нас за стол обедать, а вид у него был какой-то растерянный. Во время застолья раздался стук в дверь. Отец Павел вышел и через минуту мы слышим его причитания: "Я так и знал! Я так и знал!". Возвращается отец Павел в горницу и говорит нам всем: "Поехали все, кто тут есть, со мною!". Мы вышли - стоит автобус-пазик. Мы сели в него, а по дороге о. Павел говорит: Серёжка, наш местный хулиган, позавчера утром проснулся, опохмелился, сел на мотоцикл, поехал и разбился. Теперь мать его пришла, умоляет приехать отпеть его". Я говорю о. Павлу: "Батюшка, отпевать разбившихся по пьяному делу церковный Устав вроде бы запрещает...". А о. Павел отвечает: "Запрещать-то запрещает, но так это ж я виноват - обрёк его!". Мы ему: "Как так?". о. Павел нам и рассказывает: "Три дни назад иду я по деревне, а навстречу Серёжка с гармошкой. Увидал меня и кричит: "Привет, отец Павел, ты ещё жив? Соберёшься помирать - скажи мне, я приду у тебя на похоронах на гармошке сыграю", а я ему возьми, да скажи: "Хорошо, Серёга, а я у тебя спою!". Вот так оно и получилось! Приехали мы ко гробу, о. Павел и говорит: "Слышь, Серёга, сразу шесть попов приехало тебе на похоронах спеть!". Начали отпевать, а о. Павел поёт: "Упокой, Господи, душу усопшаго раба Твоего..." а сам время от времени приговаривает: "Слышь, Серёга? - больше не услышишь!". Простите, не смешная история получилась, но смех-то, как говорится, всегда сквозь слёзы...

СОСЕДНИЙ ВАГОН

Мама и папа часто возили сына на лето к бабушке. Когда он подрос, то сказал родителям:
— Я уже большой, что вы со мной как с маленьким? Я и сам могу к бабушке доехать!"
После недолгих споров родители согласились. Вот стоят они на перроне, провожают, дают последние советы, а сын всё твердит:
— Да знаю я, знаю, 100 раз уже говорили!!!"
Тогда отец говорит:
— Сынок, если вдруг тебе станет плохо или страшно, то вот тебе это — и сунул что-то ребенку в карман.
И вот мальчик сидит в вагоне, едет, разглядывает, что-то в окне. А вокруг люди чужие толкаются, шумят, заходят, выходят, проводник недовольно сделал ему замечание, кто-то тоже недовольно на него посмотрел и вдруг парню становится не по себе и с каждой разом все неприятнее и тяжелее. И вот ему становится страшно. Он понурился, забился в угол, подкатились слёзы. Он вспоминает про то, что у него что-то в кармане от отца. Дрожащей рукой нащупывает какую то бумажку, разворачивает её
— Сынок, я в соседнем вагоне
P.S Вот так и в жизни, мы должны отпускать детей доверяя им, но мы должны быть всегда в соседнем вагоне, что бы детям страшно не было.
Быть рядом — пока мы живы!

Мила, спасибо. Действительно, потрясающе. Чудны дела Твои, Господи.

В девяносто втором году моего друга Леху посадили в тюрьму. Ну, вернее, не в тюрьму, а в следственный изолятор. За наркотики. Придумал себе Леха такой нехитрый бизнес – летом сушил маковую соломку и потом продавал ее знакомым торчкам как семечки – стаканами. Сам не кололся, берег здоровье.
Прибыль, конечно, пошла. Приподнялся Леха, денежка в кармане зашуршала. Но процветал он совсем недолго. Как это обычно и бывает в таких делах, нарвался на покупателей, которые были «на крючке» у наркоконтроля. Когда покупатели приехали к нему за очередной партией, буквально через пять минут в дом ворвались оперативники, всех положили носом в пол. Леха потом мне рассказывал:
— Я тогда понял сразу – это всё. Это – лет на десять.
И вот, прежде, чем рухнуть по команде на пол, неверующий ни в Бога ни в черта Леха впервые в жизни перекрестился на мамину икону святителя Николая и в уме помолился: «Отец Николай, выручи!»
Опера перевернули вверх тормашками весь дом, и не нашли ничего, кроме стакана с соломкой, который стоял прямо на столе посреди комнаты.
И покупатели, и Леха уперлись и стояли на том, что никто никому ничего продавать не собирался, просто – решили вместе вмазаться. Тем более, что у покупателей с собой вся их наркоманская «кухня» была. А тогда как раз вышел новый закон, по которому за употребление наркотиков полагалось намного меньшее наказание, чем за продажу.
И вот, представьте себе такую картину: четверо оперативников, перевернув весь дом, стоят вокруг стола, за которым их коллега составляет протоколы обыска и задержания. На скатерти главный вещдок – стакан сухой травы-отравы.
А под столом… целый мешок такой же дряни! Леха успел задвинуть его под скатерть, когда услышал шум в прихожей.
Покупателей и Леху взяли в наручники и увезли в отдел, потом в СИЗО. А мешок так и остался под столом. Не нашли…
Через три месяца был суд. Лехе дали два года условно и выпустили на волю. Дурью он, конечно, торговать перестал. Но стал пить. С женой тоже все наперекосяк пошло. Туда-сюда, дело вроде уже и к разводу.
А у нас тогда в компании как раз пошел такой «разлом» — несколько человек вдруг как-то одновременно пришли в Церковь, и я среди них тоже. Оставшиеся же не понимали, что с нами такое произошло. Леху, например, эта внезапная церковность его старых друзей раздражала. Он иногда едко подшучивал надо мной на эту тему, а иногда и с откровенной злостью говорил:
— Ну и чего вы там у себя в церкви лбы крестите? Нашли себе новую развлекуху, понимаю. Только меня этим грузить не надо. У меня – своя жизнь.
Потом вдруг как-то разговорились, и он рассказал, что вся эта его «своя жизнь» буквально разваливается на куски: проблемы с женой, проблемы с матерью, проблемы вообще со всем на свете. И как жить дальше он не понимает. А я тогда был такой – неофит в кубе. С горящими глазами и горящим сердцем. Говорю:
— Лех, если хочешь, все можно поправить. Только нужно Бога об этом просить и жить, как Он заповедал.
Леха как-то обреченно покрутил головой:
— Не, у меня уже не получится. Не могу я все это… молитвы, там… книжки эти ваши…
Потом вдруг повернулся ко мне и попросил:
— Слушай, поживи у нас, а? Если с тобой вместе, тогда мне проще будет.
И я поселился у него. Как раз шел Великий пост. И мы каждый день с Лехой и с его женой утром молились, потом шли в храм, стояли на службе. Дома вместе читали Евангелие, обсуждали прочитанное, делились мыслями. И как-то так все замечательно складывалось, что теперь понимаю – Христос действительно был тогда посреди нас. Леха с Ксюшей впервые исповедались и причастились, стали петь в церковном хоре. О разводе уже и мыслей не было. Мама Лехина, когда видела, как сын с женой вечернее правило читают, тихонько крестилась «штоб не сглазить».
Две недели я так у них прожил. Тогда Леха и рассказал мне эту историю про свою первую молитву во время ареста и про чудо, которое святитель Николай сотворил. Это ведь и вправду чудо – когда профессионалы-розыскники не сумели найти мешок наркоты, который стоял в буквальном смысле у них под носом.
И тут Леха говорит:
— Слушай… а ведь этот мешок до сих пор здесь, дома.
У меня сразу по спине холодок пробежал:
— Ты что, — говорю, — совсем без башни? Три месяца баланду хлебать мало показалось, еще охота?
Леха развел руками:
— Мать прибрала в сарай, когда меня увезли, так и осталось.
— Ну мать-то не в теме, а ты чего? Не понимаешь, что сюда в любой момент опять могут с обыском прийти? Или решил продолжить торговлишку, когда все поутихнет?
— Не, ты что… Конечно нет, но… — Леха сидел с напряженным лицом, как будто решал для себя очень важную задачу. – Ты вот, Саш, сам как думаешь? Куда все это теперь? Давай так – как ты сейчас скажешь, так и сделаю.
— Точно сделаешь?
— Да.
— Тащи сюда свою дурь.
Леха накинул полушубок, ушел на двор и через пару минут вернулся с битком набитым здоровенным полиэтиленовым мешком. Я подошел к топящейся печке, кочергой снял с раскаленной плиты чугунные кольца конфорки. Внутри топки ровно гудело пламя.
— Сыпь.
Леха замер, словно не понимая, о чем я.
— Давай-давай, вываливай всю эту дрянь быстрее, пока дыма в хату не напустили.
— Саш… — Леха, растерянно глядел на меня. — Тут ведь по деньгам – на две машины…
— Обещал – сыпь!
Леха подошел к печке какими-то деревянными шагами, словно лунатик, и вытряхнул в топку содержимое пакета. По дому сразу пополз сладковатый запах. Мы открыли дверь на улицу. Свежий морозный воздух ворвался в помещение, растворил в себе эту сладкую вонь и унес ее прочь.
Потом мы сидели за тем самым столом и пили чай. Молча. Не глядя друг на друга. Вдруг Леха рассмеялся:
— А прикинь, Саш, какой сейчас чумовой выхлоп был из трубы, а? Если ворона какая-нибудь в этот момент над домом пролетала, могла ведь и передознуться.
Я улыбнулся в ответ, но ничего не сказал, отхлебывая чай из блюдечка. На стенке размеренно тикали ходики. Время было собираться к вечерней службе.
История эта давняя, но вспомнилась она вот почему. У меня ведь и сейчас есть друзья, которым плохо, которые потерялись по этой жизни. Развод, водка, одиночество, ночные пьяные истерики по телефону… Короче, плохо мужикам.
Но я уже не бросаю все свои дела и не еду к ним. Не поселяюсь у них в доме, не предлагаю вместе ходить в храм, молиться и читать Евангелие. Даже звонить не хочется, если честно.
Видимо, потому что уже не верю, что смогу помочь.
Эта история двадцативосьмилетней давности – еще один мне укор, еще одно напоминание о том, каким я был на заре своего воцерковления и каким стал нынче.
А из бесчисленного многообразия православных молитв в последнее время все чаще приходят на ум слова преподобного Софрония (Сахарова):
— Господи, спаси нас, дураков, как-нибудь.
Александр Ткаченко