_________________ Простите мне, " воистину всякий пред всеми за всех и за всё виноват. Не знаю я, как истолковать тебе это, но чувствую, что это так до мучения. И как это мы жили, сердились и ничего не знали тогда?" Ф.М.Достоевский "Братья Карамазовы".
_________________ Простите мне, " воистину всякий пред всеми за всех и за всё виноват. Не знаю я, как истолковать тебе это, но чувствую, что это так до мучения. И как это мы жили, сердились и ничего не знали тогда?" Ф.М.Достоевский "Братья Карамазовы".
В этот воскресный день я всегда просыпалась с хорошим настроением. Хоть кровать у меня тогда была полевой. Она состояла из железной решётки, к которой были приделаны невысокие спинки на винтах. Винты можно было открутить и сложить кровать. Погрузить её куда-то и легко перевезти на другое место. Спинки вернуть на место, винты закрутить - и готово. Стели матрас и отдыхай. Кровать так и называлась - походная. Как она к нам попала - я не знаю. Решётку у кровати просто уменьшили в длину. Скорей всего отпилили пилкой по металлу, а потом концы припаяли грубо один к другому. Кровать никто и никогда не красил. Железо окислилось и потускнело. Когда кровать протирали во время уборки, то снимали небольшой слой ржавчины. Кровать уменьшили - и теперь она считалась детской и моей. Она втискивалась в небольшое пространство между сундуком и перегородкой комнаты. Матрас был плохонький - из старого одеяла, сложенного вдвое. Так что рёбра кровати я чувствовала своими рёбрами.
А вот одеяло было шикарным. Мы его выстежили с мамой. На большой деревянной раме было распято моё одеяльце. За ватой мы ходили в большой магазин за углом. Нам взвесили на весах целый ворох ваты. Папа сделал раму. Мама сшила полотна ситца и натянула на раму. Потом положила всё на пол. Аккуратно разложила вату по всей ткани, покрыла тканью другой и стала колотить по пышному одеялу специальной доской с ручкой. Она колотила несколько часов. Вата сбилась и сплющилась. Потом мама нарисовала мелками на синем ситце волшебную птицу с огромным завитым хвостом. Вооружившись цыганской иголкой, мама стала прошивать одеяло насквозь. Края она выстежила без моей помощи, а вот серединку стегать ей помогала я. Я ползала под рамой и подавала маме иголку назад. Это было самое тёплое одеяло на всём белом свете. Я закутывалась в него и крепко спала. Летом оно тоже мне служило. Мягче было спать.
Вся наша семья жила в одной комнате. Родители на большой кровати за занавеской. Я - на походной кровати в уголке. Брат на шикарной кровати с варшавской сеткой. Сестра - на топчане возле печки. Большой стол в середине комнаты, да швейная машинка, да зеркало в простенке - вот и всё убранство нашей комнаты.
Над моей кроватью висели часы без кукушки. Длинная цепочка с гирями противовесами висела под ними. Взрослые подтягивали, перетягивали цепочку, если часы останавливались, и они продолжали с громким тиканьем свой ход. Они так и назывались - ходики.
В комнате редко было тихо. Потому что радио - огромная чёрная тарелка в углу комнаты - не выключалось ни на минуту. Орало день и ночь. И я настолько привыкла к этому, что мне его звучание ничуть не мешало.
И хотя в день Троицы радио уже голосом дикторов пожелало нам доброго утра и проиграло для нас утреннюю гимнастику, мы не спешили просыпаться.
Меня будили в этот день обычно не звуки - запахи. Непривычные и такие праздничные. На рассвете в день Святой Троицы мой дедушка Захар Максимович брал наточенную косу, вилы и грабли, укладывал всё на лёгкую тележку и отправлялся за травой.
- Вжик, вжик, - пела коса в умелых руках дедушки.
И вот уже ворошок скошенной травы был нагружен на тележку. Скрипели колёса, и дедушка катил тележку к нашему дому.
- Троица, Матушка, освяти дом наш и защити деток наших от хворей. Пусть беда обходит стороной всех домашних.
Так говорил дедушка и расстилал траву по чисто вымытому полу.
Именно от запахов скошенной травы я просыпалась. И вставала ногами в этот мягкий травяной настил. И замирала от счастья. Как будто свет пронизывал меня какой-то. Хотелось высоко поднять руки и взмахнуть ими по-птичьи. И мне казалось, что если я взмахну руками именно так, то взлечу. Минутами ни с чем не сравнимой радости было моё утреннее пробуждение на Троицу.
В доме обычно были уже открыты окна. И звуки радио заглушались малиновым звоном, который доносился с колокольни церкви... Расстояние до церкви за углом было не больше четырёхсот метров. Колокольный звон очищал всю округу, в том числе и наш двор, и дом от нечистой силы. Так говорила мне бабушка.
Я шла во двор прямо в рубашонке. Бабушка уже поджидала меня. Вместе мы выбирали из скошенной травы цветы и плели тугой венок. Его вешали над входом в дом.
Три дня лежала трава в доме. А потом мы её тщательно собирали и выстилали ей гнёзда в курятнике. Бабушка говорила, что куры будут нестись лучше. А из высохшего венка над дверью делали отвар. Добавляли в воду, когда купали маленьких детей. Для духовитости. Так говорили взрослые.
И ещё была одна особенность в этом дне. Ужинали мы не за столом, а во дворе. Садились на траву, в руки нам давали тарелки с обыкновенной едой. Но зачем-то жгли небольшой костерок. По тому, как поднимался тёплый воздух над костром, определяли, каким будет лето.
Сейчас Троицу празднуют иначе. Большинство из нас не празднует совсем. Но я по-прежнему рву небольшой пучок травы за двором, стелю его под порог своего дома, вспоминаю всех родных и близких и всем желаю здоровья, добрых отношений с миром, процветания нашему роду.
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете добавлять вложения