У сибирячки Татьяны Шутович 23 июля умерла мама в Бердской больнице: среди причин смерти указаны «другие уточненные формы легочно-сердечной недостаточности, другая вирусная пневмония и COVID-19» (вирус подтвержден лабораторно). Но в эту больницу пациентка пришла сама, чтобы разобраться с проблемами с почками. По словам дочери, к ее маме в палату положили пациентку с коронавирусом, а саму маму не лечили от него долгое время, ожидая положительного ПЦР. Таким был только третий тест. Подробности далее — от первого лица.
9 июля наша мама — Ольга Степановна Шутович — легла в Бердскую центральную городскую больницу по адресу: Боровая, 109 в урологическое отделение. У нее было подозрение на камни в почках или пиелонефрит и очень сильные боли в боку. В больницу она шла, полная решимости вылечить почки. Пришла сама.

Мама была привита от ковида вакциной «Спутник V» — 29 мая ей поставили второй компонент вакцины. Десять дней она лежала в больнице и не получала адекватного наблюдения и лечения. Она не хотела выписываться и всё ждала врача, потому что хотела вылечиться раз и навсегда.

Но врач всё не приходил. Заведующего урологическим отделением Андрея Львовича Рыбкина с момента поступления мамы и до перевода ее в реанимацию 19 июля она не видела. Назначения он давал только сестрам, к маме ни разу за время ее нахождения в больнице не подходил.

15 июля в палату к маме положили пациентку с подозрением на ковид. 16 июля ее увозили в ковидную больницу на Попова, но из-за нехватки мест вернули обратно в палату к трем пациенткам.

Почти всё время нахождения в больнице у мамы держалась температура 37,5, иногда поднималась выше, но лечение не менялось, только ставили уколы димедрола. Два раза ей делали тест на ковид, и два раза он показывал отрицательный результат.

18 июля у мамы была температура 39,6: она теряла сознание и не могла выходить с нами на связь. На ее телефон ответила соседка по палате и сказала, что нам нужно срочно приезжать, так как маме очень плохо, а врачей в отделении нет.

Мы поехали в больницу — там была только медсестра, которая заявила, что она ничего не решает, нужно разговаривать с врачами, которых нет.

18 июля маме сделали третий ПЦР-тест, который наконец показал положительный результат (об этом узнали позже. — Прим. ред.). Пришлось буквально умолять врачей в приемном покое, чтобы к ней отправили врача-реаниматолога. Он померил маме сатурацию — она была в норме, но была сильная лихорадка, и даже после назначенных капельниц температура была 37,6.

В понедельник, 19 июля, моя сестра купила все необходимые лекарства от ковида — дексаметазон, антикоагулянты, небулайзер, растворы к нему, отхаркивающие средства и еще целый пакет лекарств — и поехала с ними в больницу. Хотела их отдать, чтобы маме начали лечение.
Врачи в приемном покое вызвали главную медсестру отделения, которая отвела сестру к маминой палате с пакетами лекарств. После она надела костюм и пошла мерить маме сатурацию.

Спустя некоторое время мама позвонила и сказала, что ее забирают в реанимацию, сатурация у нее — 69. Сестре отдали все вещи, кроме лекарств, и забрали маму в реанимацию.

Там ее начали наконец-то лечить по протоколу от ковида — 19 июля, не дожидаясь прихода теста, потому что по всем симптомам это был ковид. С этого момента мы уже не могли выходить с ней на связь, только через врачей реанимации узнавали о самочувствии.

С каждым днем были новые симптомы: сначала она ела, потом вообще перестала есть, появилась светочувствительность, но она была в сознании и получала кислород.

22 июля мне по телефону сказали, что состояние стабильно тяжелое, но она получает высокие дозы кислорода и сатурация в норме. А сама мама просила привезти ей воду — такую, как она любит.

23 июля нам сообщили, что мама умерла около 2 часов дня. К вирусной пневмонии присоединилась бактериальная инфекция, и началась интоксикация организма. 24 июля умерла еще одна пациентка — Татьяна Иванова — в этой же больнице.

Это ужасно, когда человек приходит за лечением в больницу, а в итоге умирает.

И у нас много вопросов к системе здравоохранения и Бердской городской больнице, в частности:

1. Почему нашу маму не начали лечить раньше, когда она уже взаимодействовала с ковидным пациентом и находилась в состоянии лихорадки с температурой 39,6?

2. Почему женщину с ковидом не изолировали от других пациентов?

3. Где был врач, который должен был наблюдать, корректировать лечение, когда у него в отделении целых четыре пациента с подозрением на ковид?

4. Почему медсестрам было плевать и, видя тяжелое состояние мамы, они не обратились к другим врачам в больнице?

5. Почему человек, пришедший сам, лечится от проблем с почками и доверяет врачам больницы, в итоге в этой больнице умер от ковида спустя две недели? При этом постоянно находясь в больнице под присмотром профессионалов?

6. Ответит ли главврач больницы Алла Николаевна Дробинская за то, что, зная, что в урологическом отделении нет врача, но есть пациенты с ковидом, не предприняла мер и не распорядилась поменять лечение?

7. И так ли эффективен протокол лечения коронавируса при условии, что люди умирают от него каждый день?